Человек умер, и его душа предстала перед Творцом.
— Ты молодец, — сказал Творец. — Ты прожил прекрасную жизнь и заслужил награду. Есть ли у тебя ещё какие-нибудь пожелания, перед тем, как отправиться в рай?
— Да, если можно, — ответил человек. — Я по поводу своего соседа. Он, конечно, преотвратная личность и постоянно делал мне всякие гадости, но я не держу на него зла. Пусть все его злодеяния против меня не зачтутся ему во грех, простятся и забудутся. Быть может, это избавит моего соседа от толики адских мук.
— Да будет так! — согласился Творец и отправил душу праведника в рай.
Умер и сосед того человека, и тоже предстал перед Творцом.
— Мне жаль тебя, — сказал Творец. — Ты извратил всё прекрасное, что в тебе было, изувечил свою душу бесчисленными пороками, и обречён теперь страдать в аду. Но во имя той толики человечности, что ещё осталась в тебе, спрашиваю, есть ли у тебя последнее желание?
— Есть! — ответил человек. — Мой сосед, который недавно умер — не позволяй ему вкушать от райских благ! Пусть истребится душа моя, но слишком велика моя ненависть к нему, обреки и его на все муки ада! Пусть хоть это служит мне утешением.
— Да будет так, — согласился Творец и отправил душу грешника в ад.
И вот сидят они в одном котле, и улыбаются. Грешник — оттого, что его сосед тоже чувствует боль от кипящей серы. Праведник — оттого, что и грешнику позволили принять серную ванну.
И тут нет ничего странного. Они и при жизни варились в одном котле.
"Дорога к мудрости"
Некий юноша со взором горящим, взыскав мудрости, путешествовал по разным землям. И однажды набрёл на крошечный городок, жители которого рассказали, что неподалёку, на горе, живёт святой отшельник — сущий кладезь всяческой премудрости. Настолько, что можно многому научиться, даже просто глядя на него и его действия, а уж если он рот откроет… Словом, юноша решил во что бы то ни стало найти эту гору и этого отшельника.
Один из жителей дал ему подробные инструкции: за городом дорога раздваивается, и идти надо от развилки направо. Потому что именно там живёт мудрец. А левый путь ведёт на гору, где живут одни пастухи, тёмные невежественные люди.
Юноша в точности выполнил наставления и пошёл по правой дороге. Вскоре он поднялся на гору, где жил святой отшельник. Там он увидел небольшую покосившуюся хижину, а в ней — благообразного старика. Тогда юноша устроился в отдалении, поставил палатку и стал наблюдать за жизнью святого. Каждое его деяние действительно казалось наполненным глубочайшим смыслом. Хотя некоторые и трудно было понять. Иногда по несколько часов проводил юноша в раздумьях, силясь найти причины того или иного поступка. Зачем святой переставил чашку с одного края стола на другой? Почему остановился на середине шага и вернулся в дом? Что за странные жесты он произвёл над хлебом, прежде чем есть? Постепенно глубинный смысл внешне обыденных вещей доходил до юноши, и он открывал для себя новые грани мудрости.
Однако прошла неделя, и у юноши кончились припасы. Он снова спустился в город закупить новых и случайно повстречался с тем самым человеком, который объяснял ему дорогу.
— Говоришь, ты нашёл святого отшельника? — спросил этот человек. — Значит, всё закончилось хорошо, ну и хвала небесам. А то я волновался — ведь я по рассеянности послал тебя не в ту сторону! Конечно, идти надо по левой дороге, а не по правой. Надеюсь, ты на меня уже не сердишься?
Не помня себя от стыда и досады, юноша побежал по левой дороге. Как он мог так ошибиться и целую неделю набираться мудрости у обычного старого идиота?!
Каково же было его удивление, когда дорога привела всё к той же хижине! В этом краю была только одна гора. И две дороги, ведущие к ней.
"Очень маленькое число"
Жили-были Вселенские Константы. И куча разных переменных.
А среди них жила одна крошечная константа, характеризующая невесть что. Такая мелкая, что её и не открыли ещё. Вообще никто не знал, что она существует. Да что там — даже рядом с массой покоя фотона она казалась сущей козявкой. Но при этом маленькая константа имела свою гордость и очень ответственно относилась к своему постоянству. Не хотела расти ни за какие коврижки, сколько её ни убеждали другие, более солидные константы.
— Ну подумай сама, — говорила ей Постоянная Планка, — что случится, если ты станешь всего в десять тысяч раз больше? Тебя, по крайней мере, тогда хоть вычислить смогут. А сейчас из-за тебя одной масса Вселенной не сходится с расчётной! Тебе не стыдно?
Константе было стыдно, но она упрямо вздёргивала подбородок — красивый жест, если бы кто-то смог его разглядеть.
— Да что ты вообще означаешь?! — набрасывалась на неё Третья Космическая (которая, по большому счёту, не была настоящей постоянной, но держалась среди них благодаря обширным связям). — Ты что, отвечаешь за силу тяготения? Нет! За скорость света? Тоже нет.
— Я — коэффициент этой… ну… её не открыли ещё.
— Ну кого, кого?
— Ну… губельдючести.
— Да-а? И что же именно у нас обладает губельдючестью?
— Ну эти… кузявки.
— Кто?!
— Ну они мелкие такие…
— Кварки, что ли?
— Нет, другие. Их не открыли ещё.
— А какая польза от этих кузявок?
— Не знаю я! Этого ещё никто не придумал!
— А они не могут быть немножко более губельдючими? Пойми, ведь стыдно за тебя, ты нам весь справочник позоришь!
— Да не знаю! Может, могут, может, нет. А вдруг я увеличусь, и произойдёт что-то страшное!
— Да у тебя мания величия! — припечатало Пи. — Мнишь о себе невесть что, а сама при этом стремишься к нулю!
Это была неправда. Константа не стремилась к Нулю. Она им восхищалась на расстоянии, но это, конечно, не их собачье дело.
Прочие постоянные (и даже некоторые переменные!) стыдились находиться в одной компании с маленькой константой. И всячески её унижали. Хотя, казалось бы, куда уж дальше. Константа и так была меньше некуда. Но стойко переносила все нападки, хотя это и было нелегко. И даже когда на неё начинало давить Ускорение Свободного Падения, она держалась.
Очень долго держалась. С самого Большого Взрыва и почти до сего дня. Но в конце концов не выдержала. Попробуйте сами в течение стольких миллионов лет постоянно слышать, что вы — ничтожество! И константа, всхлипывая, устремилась к Нулю, который единственный её ни в чём ни разу не упрекал (о да, Ноль — это совершенство, недаром же он Абсолютный!).
Тут бы и написать, что мир без неё рухнул. Но нет. Стоит, как видите. И внешне в нём даже ничего не изменилось. Но в мире больше не стало губельдючих кузявок — ибо, как известно, кузявки с коэффициентом губельдючести ноль существовать не могут. И никто никогда не узнает, что же они из себя представляли, и какую невосполнимую потерю понёс мир, каких блистательных возможностей лишился. Если, конечно, от кузявок вообще могла быть хоть какая-то польза.
Зато масса Вселенной наконец-то сошлась с расчётной.
**********
Пётр Мордкович. Женат, двое детей. Широко известен под псевдонимом Пётр Бормор. Ювелир, писатель. О себе говорит: «Пишу, что в голову взбредёт»
притчи.ру
